Правовые позиции высших судов - феномен, который возник на стыке судебных систем, с одной стороны судов, действующих на основе континентального права, то есть права, источником которого является кодифицированная система законов, и судебной системы, источником которой является прецедент.
Несмотря на то, что руководители высших судов упорно отрицают постепенное проникновение прецедента в судебную систему РФ, факты говорят об обратном. Любой юрист, практикующий в области арбитражного процесса, знает, что мало составить исковое заявление и обосновать его нормами законов.
Для того чтобы иметь определенную уверенность в исходе дела, необходимо провести анализ уже состоявшихся решений по аналогичным или схожим делам. Закон конечно всегда первичен, однако толкование законов - это прерогатива судов, и оно редко бывает однозначным и очевидным, поэтому всегда полезно проверить совпадает ли ваше собственное понимание закона с тем, как его понимают и применяют судьи, ведь решение всегда остается за ними. Совершенно нереальная задача пытаться переломить сложившуюся судебную практику, даже если ваша позиция абсолютно логична и разумна, а судебная практика, напротив, абсурдна.
Например, любому здравомыслящему человеку, даже не юристу, очевидно, что организация, заключив договор с другой организацией, не может и не должна отвечать за добросовестность последней.
Однако, судебная практика выработала однозначный подход, согласно которому в случае, если налоговые органы докажут, что ваш контрагент по договору - фирма-однодневка, не уплачивающая налоги и не находящаяся по месту регистрации, ваши расходы и вычеты по сделке с такой фирмой налоговая инспекция не примет. Оспаривать такие действия налоговой инспекции конечно можно, но простая статистика показывает, что за последние три года из дел подобной категории, в 90% случаев судьи вставали на сторону налоговиков. Оставшиеся 10% - это, как правило, человеческий фактор, ведь судьи тоже люди, но рассчитывать на него - несерьезное занятие.
К сожалению или к счастью, законодатели тоже люди, и законы, выходящие из под их пера, несовершенны, тем более, что рождаются они под мощным воздействием различных лоббистских групп. Неоднозначность формулировок, противоречивость, а зачастую и полная абсурдность положений законов - это одна из причин смещения российского правосудия в сторону прецедента.
Однако, главная на наш взгляд причина, по которой прецедент постепенно завоевывает все больше места в правоприменительной практике – это стремительно меняющиеся социально-экономические отношения в обществе. Именно эти отношения призваны регулировать законы, однако процесс законотворчества слишком медлителен, чтобы на современном этапе успевать за развитием общества.
Третья причина, способствовавшая развитию прецедента – бюрократическая. Не секрет, что независимость судей штука во многом эфемерная. Судьи, как уже упоминалось, всего лишь люди. Они получают зарплату от государства, они подчиняются указаниям руководства судебного корпуса.
Совсем немногие судьи способны найти в себе смелость и вынести решение, противоречащее сложившейся практике или первое решение по какой-нибудь новой категории дел или по новому закону. В судебной среде существует синдром боязни «создать прецедент» и тем самым привлечь внимание к своей фигуре.
В арбитражных судах к тому же чуть ли не ежедневно проводятся совещания, на которых руководство судов определяет политику своего суда, где судьям разъясняется, как действовать в тех или иных ситуациях. И это нельзя назвать негативным явлением. Без формирования некой логики и тенденции, судопроизводство превратилось бы в хаос, в котором невозможно было бы ориентироваться.
Получается что формально, прецедента в российской правовой системе не существует как источника права и существовать не может. На практике он широко распространен. При этом в российской системе можно выделить прецеденты трех видов. Первый и самый слабенький прецедент – это позиция суда, устоявшая в трех инстанциях. Решение, не прошедшее все три инстанции нельзя признать окончательным. На такой прецедент можно опираться только в пределах того арбитражного округа, в котором он прошел три инстанции. В другом округе вполне может оказаться иной прецедент по тому же поводу.
Вторая разновидность прецедентов – это правовая позиция Президиума ВАС РФ. То есть решение не только прошло все три инстанции, но и подтвердило свою правомерность в ВАС РФ. Здесь уже можно быть уверенным, что ни один суд не пойдет против позиции, сторону которой принял Президиум ВАС РФ. Однако, Постановление Президиума ВАС РФ - это всего лишь судебный акт по конкретному делу, и оснований распространять такую позицию на все аналогичные дела формально нет.
Другое дело - Постановления Пленума ВАС РФ по определенной категории дел. Это уже не правовая позиция по конкретному делу, а обобщение практики нижестоящих судов, сделанное Пленумом ВАС РФ по определенной категории дел и сформулированное в виде общих рекомендаций нижестоящим судам.
Закон обязывает арбитражные суды в обязательном порядке придерживаться подобных рекомендаций, выраженных в Постановлениях ВАС РФ. Это уже, по сути, не прецедент, а локальный нормативный акт, обязывающий все арбитражные суды к определенному поведению. Строго говоря, прецедентами следует считать только решения судов по конкретным делам. Кроме прецедентов существуют и другие формы судебного нормотворчества: разъяснения пленумов высших судов, правила судов, судебные обычаи.
В юридической среде существует мнение, что на современном этапе Постановления Пленума ВАС РФ в силу своего обязательного характера, имеют статус источников права наравне с законами и другими нормативно-правовыми актами. Окончательно признать Постановления Пленума ВАС РФ источником права мешает только конституционный принцип разделения властей, который не наделяет судебную ветвь власти правом законотворчества.
В течение последних нескольких лет Высший Арбитражный Суд РФ последовательно проводит политику институционализации прецедентной системы в России, сейчас соблюдение сформулированной Пленумом или Президиумом ВАС РФ правовой позиции обязательно для арбитражных судов.
Первый кирпичик в здании судебного нормотворчетсва был заложен Коснтитуционным судом РФ. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации N 1-П от 21 января 2010 г. имеет все шансы войти в историю как одно из наиболее важных решений Суда за все время его существования. В сущности, Постановление КС РФ санкционирует существование в российской правовой системе судебного нормотворчества (которое зачастую не вполне точно именуется у нас "прецедентное право"). Следует особо подчеркнуть: именно санкционирует, т.е. признает de jure, а не создает его, поскольку de facto нормотворческая деятельность судов существует в России с очень давних пор.
Суд четко указал, что на основании позиции ВАС РФ не только могут быть пересмотрены уже вынесенные судебные акты, но и должны решаться дела будущие. По мнению КС РФ, в правовой системе России существует "установленная законом возможность отмены судебных актов... в случае их расхождения с актами высшего суда в системе арбитражных судов Российской Федерации, дающими разъяснения по вопросам судебной практики". Не уточняя, каким именно законом (или законами) такая возможность установлена, КС РФ далее подчеркнул, что толкование закона высшими судебными органами "фактически... является обязательным для нижестоящих судов на будущее время".
Значение этого вывода трудно переоценить. В чистом остатке получается следующее: с одной стороны, КС РФ несколько урезал возможности пересмотра дел с использованием введенного ВАС РФ механизма, указав, прежде всего, на недопустимость придания обратной силы толкованиям, ухудшающим положение лиц, на которых распространяется их действие (это важно, к примеру, в случае налоговых и прочих административных споров с госорганами); с другой стороны, положил конец спорам о значении правовых позиций ВАС РФ, подтвердив их обязательность и прецедентность для любых будущих дел, не исключая и гражданских. Итог представляется более чем положительным для Высшего Арбитражного Суда.
Но является ли он столь же положительным для российской судебной и правовой систем?
От лица практикующих судебных юристов можно уверенность казать «да», представляется, что работа судей тоже в значительной степени облегчилась и уравновесилась. Особенно показательным в этом отношении стал 2012 г. Нельзя сказать, что в 2012 г. было принято много судьбоносных Постановлений Пленума ВАС РФ, но именно в 2012 г. волна, поднятая Постановлением КС РФ, накатила в полном объеме. Даже обнаружился некий «эффект перегиба», когда отдельные арбитражные суды стали больше опираться на Постановления Пленума ВАС РФ нежели на законодательство. Также в 2012 году арбитражная практика выявила те Постановления Пленума РФ и Президиума ВАС РФ, которые являются наиболее важными и наиболее востребованными при решении конкретных дел.
Как правило, речь идет о Постановлениях Пленума ВАС РФ или Президиума ВАС РФ, содержащих правовые позиции, позволяющие закрыть наиболее спорные или откровенно пробельные места в законодательстве. Их суды применяют на приоритетной основе и особенно охотно. В ряде случаев, неприменение судом Постановлений Пленума РФ является основанием для отмены принятого решения вышестоящим судом, хотя такого основания для отмены решения суда АПК РФ не содержит. Здесь работает косвенная логика. Если суд не применил правовую позицию, предложенную Пленумом Вас РФ, которая априори является верной, то значит, он неправильно истолковал закон, что уже является 100 % основанием к отмене решения.
Какие же правовые позиции ВАС РФ выделила практика 2012 г. как наиболее значимые?
1. Прежде всего, это конечно, Постановление Пленума ВАС РФ от 11.07.2011 N 54 "О некоторых вопросах разрешения споров, возникающих из договоров по поводу недвижимости, которая будет создана или приобретена в будущем" (далее Постановление ВАС РФ № 54).
Данное постановление одновременно ликвидировало неопределенность в правом регулировании инвестиционных контрактов и дало зеленый свет договорам, направленным на приобретение вещей, которые будут созданы в будущем.
Необходимость разъяснений была вызвана сложившейся социальной напряженностью в области инвестирования в объекты капитального строительства. Значительная часть таких инвесторов лишилась своих инвестиций не получив недвижимости. Возникла даже такая социальная категория «обманутые дольщики». Помимо того, что при инвестировании в строительство использовались откровенно мошеннические схемы, так еще и законодательство в области инвестиций отличалась очевидным сумбуром.
Основная проблема заключалась в том, что по своей экономической сути вкладывание денежных средств в строительство это, конечно, инвестирование. С юридической точки зрения это тоже инвестирование, однако, законодательство об инвестиционной деятельности не содержит механизмов, позволяющих эффективно регулировать данные правоотношения.
Законодательство об инвестиционной деятельности хотя и является частью гражданского законодательства, однако, не содержит юридических инструментов, позволяющих разрешать споры между участниками инвестиционной деятельности. Такие механизмы, как взыскание убытков, признание права, недействительность договора расторжение и изменение договора не имеют специфической взаимосвязи институтами характерными для инвестиционных отношений. Конечно, все эти механизмы имеются в Гражданском кодексе РФ, но Гражданский кодекс не знает такого договора как инвестиционный договор, поэтому суды, рассматривая споры, связанные с инвестициями в недвижимость, оказывались перед трудной задачей.
Инвестиционное законодательство не предоставляло судьям необходимый инструментарий, за которым приходилось обращаться к Гражданскому кодексу. В то же время Гражданский кодекс каждый инструмент регулирования споров привязывал к определенному виду правоотношений, описанных в ГК РФ. Этому посвящена особенная часть Гражданского кодекса.
Так, например, вопрос, подлежат ли взысканию убытки в случае одностороннего отказа от исполнения договора, по-разному решался в ГК РФ в зависимости от вида договора. В купле-продаже они взыскивались, а в подряде только при выполнении определенных условий, поэтому, чтобы применить нормы ГК РФ к инвестиционному спору, судья должен был, прежде всего, квалифицировать инвестиционный договор в качестве одного из договоров, поименованных в ГК, а после этого применять соответствующие нормы кодекса. Здесь, опять-таки, у судей возникали затруднения - к какой категории относить инвестиционный договор. Единого мнения не было, и каждый суд решал вопрос по-своему, что вызывало правовую неопределенность, в том числе, и для обманутых дольщиков. Четкое разграничение не представлялось возможным в виду того, что инвестиционные договоры были достаточно разнообразны, а критерии квалификации их в качестве того или иного договора, известного Гражданскому кодексу, отсутствовали.
Именно этот пробел и ликвидировало Постановление Пленума ВАС РФ № 54. Это было наиболее смелое постановление ВАС РФ. Оно не только во многом ломало устоявшуюся практику, но и частично подменяло собой законодательные нормы, а в некоторых местах даже им противоречило. Тем не менее, постановление развязало руки и судам и «обманутым дольщикам», поскольку и те и другие получили четкие правила - как они должны действовать, несмотря на то, что данные правила в чем-то и не соответствовали закону.
Здесь, как раз, случилась ситуация, когда судьи поправили плохой закон, поработав за законодателей, поскольку не смогли дождаться от них чего-то вразумительного. Предложенные ВАС РФ правила игры также не лишены недостатков и в некоторых местах ограничивали права дольщиков, но это был тот вариант, когда плохие правила лучше отсутствия правил вообще.
Комментируемое Постановление Пленума ВАС РФ № 54 отличается жесткой внутренней логикой, свидетельствующей о том, что данный документ не просто обобщение практики, а именно правотворческий акт, изначально преследующий определенные цели, и выстроенный таким образом, чтобы точечно достичь этих целей, не затронув при этом смежные области правового регулирования.
Правовые позиции, содержащиеся в нем можно условно разбить на три части:
- Квалификация инвестиционных договоров;
- Определение момента возникновения права собственности на вновь построенную недвижимость;
- Разрешение давнего спора – может ли продавец заключить договор по поводу вещи на которую не имеет права собственности.
Мы также будем придерживаться указанной структуры.
Правовая природа инвестиционных договоров, да и понятия об инвестиции вообще, долгое время была полем для нескончаемых дискуссий юристов. Инвестиционные договоры в сфере строительства и особенно жилищного строительства явление весьма распространенное. Но, к сожалению, такое распространение связано, по большей части, с желанием обойти в процессе строительства довольно жесткие требования законодательств в этой сфере и, прежде всего, избежать заключения договора долевого строительства., поэтому, Пленум в Постановлении № 54 сразу оговорился, что правовые позиции, изложенные в данном постановлении не распространяются на отношения, возникающие при долевом строительстве объектов недвижимости.
Какие только мнения не высказывались относительно квалификации инвестиционных договоров: начиная с самостоятельного вида договорных отношений неизвестных ГК РФ до полного отрицания наличия юридической составляющей в понятии «инвестиции».
Последняя точка зрения всегда представлялась не лишенной смысла. Именно ее поддержал Пленум ВАС РФ, указав, что понятие «инвестиции» не имеет сколько-нибудь значительного юридического содержания. Инвестиции подразумевают размещение денежных средств (как правило, временное) одного лица (инвестора) в дело другого лица с целью извлечения прибыли от вложения, то есть институт вполне экономический.
С юридической точки зрения процесс такого размещения может быть опосредован самыми разными договорными конструкциями, поэтому правовая природа инвестиционного договора подлежит выяснению судом в каждом конкретном случае. Стоп! Что означает данное положение. Оно означает, что в любом споре, столкнувшись с договором, который стороны именуют инвестиционным, суд должен отложить все дела и, прежде всего, выяснить его правовую природу, т.е. дать ему юридическую квалификацию. Это серьезная директива для судов. Ее невыполнение, зачастую, влечет отмену судебного решения. И случаев, когда решение было отменено вышестоящей инстанцией только потому, что суд манкировал обязанностью дать правовую квалификацию инвестиционному договору, уже (!) весьма значительное количество, позволяющее говорить о практике складывающейся уже в сфере применения Постановления № 54.
Вообще судебная практика, складывающаяся на основе разъяснений, в свою очередь, сделанных на основе обобщения практики, - уникальное юридическое явление, причем довольно распространенное, как мы увидим позже. Однако, нагрузив таким образом суды, Пленум ВАС РФ тут же дал им «волшебную палочку» и создал презумпцию. Судебная презумпция означает предположение, из которого следует исходить суду до тех пор, пока не будет доказано, что предположение ошибочно.
Презумпция Постановления Пленума ВАС РФ № 54 состоит в том, что до тех пор, пока не будет установлено иное, судам надлежит оценивать договоры, связанные с инвестиционной деятельностью в сфере финансирования строительства или реконструкции объектов недвижимости, как договоры купли-продажи будущей недвижимой вещи. Это означает, что столкнувшись с инвестиционным договоров в сфере строительства, суд должен установить правовую природу соответствующих договоров и разрешать спор по правилам глав 30 ("Купля-продажа"), 37 ("Подряд"), 55 ("Простое товарищество") Кодекса и т.д. То есть, согласно логике Пленума ВАС РФ, инвестиционный договор это почти всегда:
- или договор купли-продажи вещи, которой еще не существует, но которая будет создана или приобретена в будущем, и тогда нужно применять правила главы 30 ГК РФ о купле-продаже;
- или договор строительного подряда, и тогда следует руководствоваться правилами главы 37 ГК РФ о подряде, и, в частности, положениями параграфа 3 «Строительный подряд»;
- или договора простого товарищества, и тогда подлежат применению нормы главы 55 ГК РФ о совместной деятельности.
Следует обратить внимание, что Пленум ВАС РФ не закрыл перечень правовых квалификаций, которые могут давать суды инвестиционным договорам, однако на практике пока не встречаются какие-то иные квалификации, выходящие за пределы указанной триады. Если никакая квалификация не подходит инвестиционному договору, то его следует считать. пользуясь презумпцией - договором купли-продажи будущей вещи.
Пленум ВАС РФ счел необходимым разъяснить судам, какие именно основные критерии позволяют квалифицировать инвестиционный договор тем или иным образом.
Прежде всего, Пленум ВАС РФ устранил бытовавшие сомнения относительно возможности заключения договора купли-продажи вещи, право собственности на которое у продавца отсутствует. По мнению Пленума ВАС РФ, параграф 7 главы 30 ГК РФ не содержит положений, запрещающих заключение договоров купли-продажи в отношении недвижимого имущества, право собственности продавца, на которое на дату заключения договора не зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее - ЕГРП), но по условиям этого договора возникнет у продавца в будущем (договор купли-продажи будущей недвижимой вещи). В то же время судам необходимо иметь в виду, что для государственной регистрации перехода права собственности на недвижимое имущество к покупателю (статьи 131 и 551 ГК РФ), продавец должен обладать правом собственности на него.
Данный пассаж означает, что продавец, не обладая правом собственности на объект недвижимости, тем не менее может заключить договор купли-продажи данного объекта, но исполнить такой договор он сможет только после того как приобретет право собственности на объект недвижимости и зарегистрирует его в ЕГРП.
А что же будет, если по каким-либо причинам продавец, заключивший такой договор и получивший от покупателя деньги, так и не приобретет права собственности на недвижимость, которую обещал передать покупателю. Ведь именно в такую ситуацию попадают «обманутые дольщики».
На это у Пленума ВАС РФ тоже готов ответ. Если у продавца отсутствует недвижимое имущество, которое он должен передать в собственность покупателя (например, недвижимое имущество не создано или создано, но передано другому лицу), либо право собственности продавца на это имущество не зарегистрировано в ЕГРП, покупатель вправе потребовать возврата уплаченной продавцу денежной суммы и уплаты процентов на нее (пункты 3 и 4 статьи 487 ГК РФ), а также возмещения причиненных ему убытков (в частности, уплаты разницы между ценой недвижимого имущества, указанной в договоре купли-продажи, и текущей рыночной стоимостью такого имущества).
Отсюда следует вывод – обманутый покупатель может требовать только возврата денег и возмещения убытков (если сможет доказать наличие таковых), но не передачи ему объекта недвижимости, даже в случае, когда объект построен, но не сдан в эксплуатацию или не зарегистрирован в ЕГРП. По мнению Пленума, Продавец в судебном порядке не может быть понужден к совершению действий по приобретению или созданию вещи, подлежащей передаче покупателю в будущем.
Пленум поставил крест на весьма распространенной практике признания права собственности на не созданные объекты недвижимости. Конечно, такая практика не соответствовала закону и ставила в тупик регистрационные органы, которые не могли взять в толк, каким образом надлежит исполнять решение суда о признании права собственности и регистрации объекта, которого еще не существует. Однако, суды часто использовали такой метод для снятия социальной напряженности. Теперь суды должны руководствоваться правилом, согласно которому, если истцом были заявлены требования о признании права собственности на недвижимое имущество и истребовании имущества у ответчика, суду следует квалифицировать данные требования, как требования о понуждении к исполнению обязательства по передаче индивидуально-определенной вещи (статья 398 ГК РФ) и о государственной регистрации перехода права собственности на недвижимую вещь, являющуюся предметом договора купли-продажи (пункт 3 статьи 551 ГК РФ).
Другая модель квалификации и инвестиционного договора применяется в случае, когда инвестор обязуется внести свой инвестиционный взнос некоторыми строительными работами, а за это застройщик передает ему определенные площади объекта недвижимости (например, несколько квартир). Такие сделки, по мнению Пленума, надлежит рассматривать как договор подряда и применять для разрешение спора соответствующие нормы. Обязательным критерием отнесения инвестиционного договора к строительному подряду является наличие у одной из сторон в собственности или на ином праве земельного участка и предоставление другой стороне для строительства здания или сооружения. При этом, если по условиям договора сторона, осуществившая строительство, имеет право в качестве оплаты по нему получить в собственность помещения в возведенном здании, названный договор следует квалифицировать как смешанный (пункт 3 статьи 421 ГК РФ) и к обязательству по передаче помещений применяются правила о купле-продаже будущей недвижимой вещи.
И, наконец, третья модель квалификации инвестиционных договоров – простое товарищество. Инвестиционный договор следует оценивать по правилам главы 55 ГК РФ «Простое товарищество» в случае, если из условий инвестиционного договора усматривается, что каждая из сторон вносит вклады (передает земельный участок, вносит денежные средства, выполняет работы, поставляет строительные материалы и т.д.) с целью достижения общей цели, а именно создания объекта недвижимости. При этом особое внимание Пленум уделил вопросам передачи в качестве вклада в общее имущество товарищей земельного участка под застройку.
Дело в том, что принципиальной правовой позицией Пленума является правило, согласно которому право собственности на вновь создаваемый объект недвижимости может возникнуть только у собственника (или обладателя иного права) земельного участка. Собственно из этого правила и вытекает отрицание Пленумом возможности признания права собственности на создаваемый объект недвижимости непосредственно у его приобретателя.
Следовательно, в том случае, когда объект недвижимости возведен на земельном участке, не оформленном в общую долевую собственность товарищей (или в аренду с множественностью лиц на стороне арендатора), право собственности на вновь созданное недвижимое имущество, на основании статьи 219 ГК РФ, может возникнуть только у товарища, имеющего права на названный земельный участок.
В ситуации, когда вопреки условиям договора, товарищ, обязанный внести вклад в общее дело в виде права аренды или посредством передачи земельного участка в общую собственность товарищей, уклоняется от совершения необходимых для этого действий, другие участники договора простого товарищества вправе в судебном порядке требовать исполнения указанного договора применительно к пункту 3 статьи 551 ГК РФ. Аналогичным образом судам следует квалифицировать иски товарищей, сформулированные как требования о признании права собственности на долю в созданном недвижимом имуществе, возведение которого являлось общей целью.
В данном случае Пленум изменил свою же позицию восьмилетней давности, которая исключала возможность предъявления товарищами взаимных исков. Полагаем, что изменении подхода к данной проблеме вызвано стремлением повысить юридические гарантии лиц, инвестирующих средства в строительства, но не имеющих права собственности на земельный участок.
Говоря о правовых позициях Постановления Пленума ВАС РФ № 54, нельзя не упомянуть об интерпретации правовой природы предварительного договора купли-продажи будущей вещи. Если сторонами заключен договор, поименованный ими как предварительный, в соответствии с которым они обязуются заключить в будущем на предусмотренных им условиях основной договор о продаже недвижимого имущества, которое будет создано или приобретено в последующем, но при этом предварительный договор устанавливает обязанность приобретателя имущества до заключения основного договора уплатить цену недвижимого имущества или существенную ее часть, суды должны квалифицировать его как договор купли-продажи будущей недвижимой вещи с условием о предварительной оплате.
Кроме того, Пленум признал, что правило об обязательности государственной регистрации договоров купли-продажи жилой недвижимости не распространяется на договоры купли-продажи будущего жилого помещения (пункт 2 статьи 455 ГК РФ), этот договор считается заключенным с момента его подписания сторонами.
2. Правовые позиции Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. N 81 "О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации".
На протяжении почти десяти лет в арбитражной практике действовало явление, которое практикующие юристы считали таким же неизбежным, как похмелье после застолья, - это снижение судом размера неустойки. Статья 333 ГК РФ позволяет судам уменьшать любую неустойку, если суд считает ее явно несоразмерной последствиям нарушения обязательства. Данная норма не применялась к размеру убытков, который в случае доказательства не подлежал уменьшению. В отличие от убытков, неустойка не подлежит доказыванию, доказан должен быть только сам факт нарушения, являющегося основанием для неустойки, поэтому стороны могли в договоре предусмотреть практически любую неустойку. На момент введения в действие первой части ГК РФ, эта норма казалась вполне разумной, призванной дать возможность судам защитить экономически более слабую строну спора от навязанной ему несоразмерной неустойки.
Однако, суды с непонятным упорством стали применять статью 333 ГК РФ практически в каждом деле, связанном с взысканием неустойки. Причем в большинстве случаев суды снижали неустойку автоматически, не утруждаясь мотивацией своего поступка и анализом соразмерности неустойки и последствий неисполненного обязательства. Дело дошло до того, что устанавливать в договоре какой-либо размер неустойки более 0, 1 % от суммы неисполненного обязательства в день или более 5 % от суммы договора было абсолютно бесполезно. Об этом даже приходилось заранее предупреждать клиентов при разработке условий договора.
Данное явление получило название «продолжниковская позиция суда» и казалось столь незыблемым, что стороны в процессе даже не просили суд о снижении размера неустойки, зная, что суд ее снизит автоматически. Очевидно, что такой подход не соответствовал ни духу, ни букве статьи 333 ГК РФ. Поскольку сама норма статьи 333 ГК РФ была сформулирована вполне адекватно, то претензий к законодателю здесь не возникало, и менять саму статью не было смысла. Необходимо было «лечить» массовую судебную «эпидемию».
Пленум ВАС РФ взял на себя задачу переломить подход нижестоящих судов, доведенный до автоматизма. Прежде всего, Пленум ВАС РФ указал судам, что исходя из принципа осуществления гражданских прав своей волей и в своем интересе (статья 1 ГК РФ), неустойка может быть снижена судом на основании статьи 333 Кодекса только при наличии соответствующего заявления со стороны ответчика. Таким образом, из рук суда выскользнула инициатива применения статьи 333 ГК РФ. По своей собственной воле суд не вправе снизить размер неустойки.
При этом ответчик должен представить доказательства явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства, в частности, что возможный размер убытков кредитора, которые могли возникнуть вследствие нарушения обязательства, значительно ниже начисленной неустойки. Кредитор для опровержения такого заявления вправе представить доводы, подтверждающие соразмерность неустойки последствиям нарушения обязательства. Поскольку в силу пункта 1 статьи 330 ГК РФ по требованию об уплате неустойки кредитор не обязан доказывать причинение ему убытков, он может в опровержение заявления ответчика о снижении неустойки представить доказательства, свидетельствующие о том, какие последствия имеют подобные нарушения обязательства для кредитора, действующего в гражданском обороте разумно и осмотрительно при сравнимых обстоятельствах, в том числе основанные на средних показателях по рынку (изменение процентных ставок по кредитам или рыночных цен на определенные виды товаров в соответствующий период, колебания валютных курсов и т.д.).
Доводы ответчика о невозможности исполнения обязательства вследствие тяжелого финансового положения; о неисполнении обязательств контрагентами; о наличии задолженности перед другими кредиторами; о наложении ареста на денежные средства или иное имущество ответчика; о непоступлении денежных средств из бюджета; о добровольном погашении долга полностью или в части на день рассмотрения спора; о выполнении ответчиком социально-значимых функций; о наличии у должника обязанности по уплате процентов за пользование денежными средствами (например, процентов по договору займа) сами по себе не могут служить основанием для снижения неустойки на основании статьи 333 ГК РФ.
Как показала практика применения разъяснений Пленума ВАС РФ, ответчики оказались неготовыми доказывать и обосновывать необходимость снижения неустойки. Многие ответчики просто не знали о том, что они должны обосновывать несоразмерность неустойки, о взыскании которой просит истец.
К тому же, правила доказывания несоразмерности неустойки, установленные Пленумом ВАС РФ, практически уравняли по сложности процесс доказывания несоразмерности неустойки с доказыванием наличия убытков. По сути, это правильно: стороны, согласовав в договоре размер неустойки, должны в своем поведении исходить из того, что в случае нарушения обязательства, неустойка будет взыскана именно в полном объеме, и размер ее не нужно обосновывать. В противном случае исчезает обеспечительная функция неустойки, и остается только ее карательная составляющая.
В случае, если ответчик заявил о несоразмерности неустойки, доказал факт несоразмерности, то суд встает перед вопросом, до какого предела может быть снижена неустойка. Пленум рекомендуем судам, определяя величину, достаточную для компенсации потерь кредитора, исходить из двукратной учетной ставки (ставок) Банка России, существовавшей в период такого нарушения.
Пленум ВАС РФ напомнил, что заявление ответчика о явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства может быть сделано исключительно при рассмотрении судом дела по правилам суда первой инстанции.
Кроме того, Пленум дал целый ряд важных для практического применения позиций по вопросам применения статья 333 ГК РФ. Однако самое важное здесь – Пленум подтвердил наличие в российском праве
презумпции соответствия размера неустойки последствиям нарушения обязательства. То есть размер неустойки, какой бы он ни был, признается адекватным нарушению, пока не доказано иное.
Имеется еще одна интересная позиция, нашедшая место в рассматриваемом Постановлении Пленума ВАС РФ № 81, на которую редко обращают внимание. А между тем, эта позиция, по сути, признает возможность применения в российском арбитражном процессе альтернативной защиты ответчика.
Институт альтернативной защиты ответчика долго существовал лишь в теории и в иностранном праве, в российском праве он практически не применялся, хотя и не был под запретом. Альтернативная защита заключается в том, что отвечающий по иску вправе доказывать в суде две взаимоисключающие, однако обе направленные на защиту ответчика позиции.
Похоже, что именно такая защита предоставлена фразой в Постановлении Пленума ВАС РФ № 81 о том, что судам следует учитывать, что заявление ответчика о явной несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства само по себе не может расцениваться как согласие ответчика с наличием долга перед истцом либо фактом нарушения обязательства.
Если в Постановлении № 81 Пленум ВАС РФ лишил суды права инициативы в применении статьи 333 ГК РФ, то в Постановление Пленума ВАС РФ от 08.10.2012 N 62 "О некоторых вопросах рассмотрения арбитражными судами дел в порядке упрощенного производства" Пленум ВАС РФ наоборот наделил суды правом инициативы в применении упрощенной формы рассмотрения дел.
Ранее редакция АПК РФ предусматривала возможность рассмотрения некоторых категорий дел в порядке упрощенного производства. К таким категориям относились дела:
- об имущественных требованиях, основанных на документах, подтверждающих задолженность по оплате за потребленные электрическую энергию, газ, воду, за отопление, услуги связи, по арендной плате и другим расходам, связанным с эксплуатацией помещений, используемых в целях осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности;
- по искам, основанным на представленных истцом документах, устанавливающих имущественные обязательства ответчика, которые ответчиком признаются, но не выполняются;
- по искам к юридическим лицам на сумму до двадцати тысяч рублей, по искам к индивидуальным предпринимателям на сумму до двух тысяч рублей;
Рассмотрение дела в порядке упрощенного производства предполагает сокращенный срок подготовки и рассмотрения дела, рассмотрение дела единолично судьей без вызова сторон на основе представленных документов.
Однако такая форма судопроизводства могла применяться только по ходатайству суда и только при отсутствии возражений со стороны ответчика.
Федеральным законом от 25.06.2012 N 86-ФЗ в главу 29 АПК РФ «Упрощенное производство» были внесены существенные изменения. По сути, вся глава была переписана заново.
Нужно сказать, что изменения были необходимы, поскольку в старой редакции упрощенное производство практически не работало, в виду того, что крайне редко совпадали желания истца и ответчика доверять рассмотрение дела суду без их участия. Новая редакции АПК РФ не предусматривает необходимость получения согласия ответчика или ходатайства истца о применении упрощенной процедуры, если дело относится к одной из следующих категорий:
- по исковым заявлениям о взыскании денежных средств, если цена иска не превышает для юридических лиц триста тысяч рублей, для индивидуальных предпринимателей - сто тысяч рублей;
- об оспаривании ненормативных правовых актов, решений органов, осуществляющих публичные полномочия, должностных лиц, если в соответствующих ненормативном правовом акте и решении содержится требование об уплате денежных средств, или предусмотрено взыскание денежных средств, либо обращение взыскания на иное имущество заявителя при условии, что указанные акты, решения оспариваются заявителем в части требования об уплате денежных средств или взыскания денежных средств, либо обращения взыскания на иное имущество заявителя, и при этом оспариваемая заявителем сумма не превышает сто тысяч рублей;
- о привлечении к административной ответственности, если за совершение административного правонарушения назначено административное наказание только в виде административного штрафа, максимальный размер которого не превышает сто тысяч рублей;
- об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности, если за совершение административного правонарушения назначено административное наказание только в виде административного штрафа, размер которого не превышает сто тысяч рублей;
- о взыскании обязательных платежей и санкций, если указанный в заявлении общий размер подлежащей взысканию денежной суммы не превышает сто тысяч рублей.
Кроме того, подлежат рассмотрению в порядке упрощенного производства, независимо от цены иска, дела:
- по искам, основанным на представленных истцом документах, устанавливающих денежные обязательства ответчика, которые ответчиком признаются, но не исполняются, и (или) на документах, подтверждающих задолженность по договору;
- по требованиям, основанным на совершенном нотариусом протесте векселя в неплатеже, неакцепте и недатировании акцепта.
Однако, несмотря на тот факт, что обстоятельства, затрудняющие применение упрощенного производства, казалось бы, отпали, но сразу после вступления изменений в АПК РФ в силу, суды не торопились применять упрощенную процедуру. Выжидательная позиция объяснялась отсутствием четкого указания закона на право суда применять рассмотрение дела в порядке упрощенного производства по собственной инициативе. Понадобилось Постановление Пленума, которое четко указало, что, если по формальным признакам (например, цена иска, сумма требований, размер штрафа и др.) дело относится к названному перечню, арбитражный суд, на основании части 2 статьи 228 Кодекса в определении о принятии искового заявления, заявления к производству, указывает на рассмотрение дела в порядке упрощенного производства. Согласие сторон на рассмотрение этого дела в порядке упрощенного производства не требуется, подготовка такого дела к судебному разбирательству по правилам главы 14 АПК РФ не осуществляется.
Как показывает сегодняшняя практика, этого толчка оказалось достаточно, и институт упрощенного производства, будем надеяться, заработал в полную силу.
Количество очень интересных правовых позиций, сформулированных Пленумом ВАС РФ, только за последние два года столь значительно, что формат журнала не позволяет изложить весь материал в одном номере. В следующих номерах мы надеемся продолжить эту тему.